В массовом сознании восприятие стрельцов сформировано комедией Гайдая «Иван Васильевич меняет профессию», где полудурки в красных кафтанах суматошно бегают, орут «Живьём брать демонов!» и отбывают на войну по первому капризу царя, с бравой песней и шевеля ушами
В действительности стрелецкое войско на протяжении XVI-XVII веков было грозной силой, обученной и экипированной получше иных зарубежных воинств.. Созданные Иваном IV Грозным, стрельцы были весьма удачным переходом от феодального ополчения к регулярным солдатам. Архаичной была форма существования стрельцов, занимавшихся в мирное время ремёслами и торговлей в посадах русских городов. Но дело своё они знали крепко. Каждый стрелец был вооружён огнестрельным оружием (откуда и название), бердышем (древковое оружие, род боевого топора) и саблей. Таким образом, стрелец мог поражать противника на дальней, средней и ближней дистанциях. Стрелецкий голова был вооружён только саблей, офицеры и сержанты (формулируя по-современному) – ещё и протазанами, клинковым оружием на длинном древке. Во время боёв и походов стрельцы получали денежное содержание из казны государевой.
В войске была высокая дисциплина и воинская выучка, в том числе – по взаимодействию с боярской конницей и артиллерией. Была ведома стрельцам и фортификация, включая такое особенное полевое укрепление как «гуляй-город»: передвижная крепость из заранее сбитых в щиты толстых досок, прикрывавших пехоту, которая вела огонь через бойницы. Особенно хорошо «гуляй-город» применялся против татарской конницы. Были в «гуляй-городе» и пушки.
Ведал делами стрельцов специальный Стрелецкий приказ. Стрельцы подразделялись на выборных (позднее – московских) и городовых (в различных городах России). Обмундирование было у каждого стрелецкого полка своего цвета. В красном ходили московские стрельцы и то в праздники – это был парадный мундир, красные красители стоили дорого для повседневного использования одежды этого цвета.
Неудачи в Ливонской войне и в начальный период Смуты объясняется не плохой выучкой стрельцов, а стратегическими и тактическими просчётами командования. Ведь под руководством опытного военачальника князя Пожарского стрельцы (а именно они составляли Нижегородское (Второе) ополчение, а не мужики с дрекольем) неоднократно разбивали в боях польско-литовские войска и освободили от оккупантов Москву. А позже стрельцы, ведомые всё тем же Дмитрием Пожарским, выбили шведов с северо-запада Руси и выиграли все русско-польские войны, завершившиеся только в тридцатые годы XVII века.
И, уж коли мы упомянули Нижегородское ополчение, хочется развеять один устоявшийся миф о том, что нижегородцы закладывали своих жён и детей, чтобы собрать деньги. Этого не было – не осталось ни единого документа, ни устных преданий об этом, кроме фразы в обращении Козьмы Минина, явно бывшей риторическим приёмом и гиперболой: мол, ничего не пожалеем! Интересно, кто и как заставил бы нижегородцев прозакладать родню в городе, лишённом гарнизона? Так же как и россказни про насильственный сбор денег – не более, чем байки. Просто некому было применять силу, а едва ли не в каждом дворе был инвентарь, годившийся для ближнего боя: вилы, топоры, косы… Мало кто знает, что десятую часть собранной суммы в 45 000 рублей дали солепромышленники Строгановы. И уж совсем не принято вспоминать, что деньгам был строгий учёт и после победы деньги всем вернули из казны. Кроме Строгановых – они отказались от возмещения потраченных сумм. Плюс Нижний Новгород надолго был освобождён от уплаты налогов, а Минин и Пожарский сделали хорошую карьеру.
Закат стрелецкого войска пришёлся на время Петра Первого, и закат тот был вполне искусственный — Пётр сделал ставку на полки иноземного строя, лично ему преданные, стрельцов спровоцировал на бунт, который жестоко подавил, после чего стрельцы были разогнаны.
